Дальними спортивными плаваниями мы занимаемся давно, уже около десяти лет. Шесть раз пересекали Рыбинку, дважды Онегу. Но у нас была заветная мечта — осуществить на моторно-парусной яхте переход от Москвы до берегов Ледовитого океана.
Три долгих года готовились мы к этому походу. Прежде всего предстояло переоборудовать бывший малый рыболовный стальной бот, построенный когда-то на межколхозной верфи в Усть-Луге, в моторно парусную яхту. Судно имело длину 10 м, ширину— 3 м, высоту борта — 1,8 м. Раньше оно несло вспомогательное гафельное вооружение, а мы планировали заменить его более удобным бермудским. Консультировали нас специалисты ГНТИ, ЦКБ «Нептун», Нагатинского судостроительного завода МРФ, но все переоборудование, включая даже сварочные работы, мы выполняли собственными силами.
Увеличили высоту борта на 300 мм (до уровня полубака), оборудовали кормовой самоотливной кокпит и изготовили надстройку из стали толщиной 2 мм. Для снижения шумности дизель «2Ч10,5/13» поставили на резино-металлические прокладки. Соединили его с гребным валом через эластичную муфту от трактора «ДТ-у5». Установили два дополнительных топливных бака емкостью по 250 л, один — под попом рубки на расстоянии 1 м от миделя в корму, другой — на 2 м от миделя в нос. Поскольку баки и тяжелый двигатель оказались расположенными ниже уровня ватерлинии, то твердый балласт решили не закладывать.
В достаточной остойчивости нашей «Надежды» (даже при ходе лагом к большой волне) мы неоднократно убеждались в дальнейшем. Крен не превышал 30 градусов, палуба никогда не входила в воду. Судно спокойно шло на попутной и боковой волне, но на встречной испытывало сильные ударные нагрузки, приходилось даже менять курс, чтобы уменьшить заливание.
Для плавания в морских условиях установили: 127-миллиметровый компас в кокпите и 75-миллиметровый — в рубке, механический забортный лаг, радиостанцию «Шлюп-М», навигационный приемник УС-9, десятиместный спасательный надувной плот ПСН-10, электрическую помпу. На борту имелись также плавучий якорь, тузик, комплект сигнальных ракет и фальшфейеров, акваланг и сухой гидрокостюм.
Мы вооружили «Надежду» бермудским шлюпом с площадью парусности 28 м2. Паруса предназначались только для плавания полными курсами при силе ветра до 4 баллов. В этом походе под парусами мы прошли в целом около 100 — 120 миль. Ход был около 4 — 5 уз. Мы пришли к выводу, что имеющаяся площадь парусности при нашем водоизмещении около 8 т и осадке 1,2 м маловата, но увеличивать ее пока не решаемся (до накопления опыта).
Наш экипаж состоял из четырех человек. Капитаном шел Г. В. Куманин (в прошлом штурман, катерниксевероморец), помощником — Е. Ф. Лебедев, механиком — Володя Смолов (тоже профессионал), матросом-рулевым — сын капитана, Андрей.
От Москвы до Беломорска мы шли через десятки шлюзов, преодолели сотни километров по рекам, озерам, водохранилищам. В Беломорске началась самая интересная и сложная — морская часть путешествия. Е Ф. Лебедев награжден дипломом 2 степени журнала «Судостроение» за самостоятельную разработку проекта и постройку каютного катера.
Вечером 6 июля выходим в море. Волшебной музыкой звучат для нас обозначенные на карте острова и знаки: Жужмуй, Сеннуха, Толы. К утру в предрассветной дымке появляются очертания Соловецких островов. Швартуемся в гавани Благополучия. Всего один день пробыли мы на Соловках, но как много интересного увидели здесь. Действительность превзошла все наши ожидания. Мы бродили по темным галереям монастыря, плавали на лодке по искусственным каналам, купались в прозрачной воде озер. Каждый из нас унес в себе частицу того прекрасного, название которому Север.
На следующий день поздним вечером, оставив за кормой башню Соловецкого маяка, взяли курс на север — к устью Варзуги, а через сутки плавания — на выход из Белого моря. Когда мы уже прошли мимо каменистых берегов острова Сосновецкого, прозвучала команда: «Отдать плавучий якорь, полярный круг пройден!». Это событие мы отметили торжественным вручением специально заготовленных для этого случая грамот 1«по поручению» Нептуна церемонию проводил его полномочный представитель Е. Лебедев).
К ночи погода стала ухудшаться. Из-за сопок выплыла объемистая туча, она захватила все окружающее пространство, и вскоре на нас обрушился сильнейший ливень. Утром ветер изменил направление, появилось солнце. Со стороны Баренцева моря пошла мощная, длинная волна. При сходе с нее на «Надежду» обрушивались потоки воды, бот сильно било носом. Но идти нужно было дальше, так как в этой части Кольского полуострова надежных укрытий от северных ветров нет. Чтобы уменьшить заливание, стали ходить галсами.
В районе Городецкого маяка волны были уже такими, что очередным ударом у нас сорвало закрепленный на палубе тузик. Мы подошли к точке, где следовало менять курс и поворачивать на Канин, однако подставлять борт волне в такую погоду было рискованно. Решили укрыться в Лумбовском заливе, хорошо защищенном от ветров всех направлений. Ушли в море миль на 10 только для того, чтобы сделать поворот, и с попутной волной прошли в спокойные воды залива. В ожидании полной воды стали ка якорь в одной миле от видневшихся на берегу домов Лумбовки. Справа и слева от нас торчали мокрые спины громадных валунов, над ними взлетали буруны. С приливом «Надежда» продвинулась в устье маленькой речушки и, прошуршав по песку, встала на осушке.
Через три дня мы проводили механика и рулевого в Москву, пополнили запасы топлива и воды, а затем уже вдвоем покинули гостеприимную Лумбовку. Теперь держали курс на скалистые берега Канина. Нордост гнал нам навстречу стада волн, было холодно. Июль месяц — а на Кольском в разлогах снег!
Вечером 14 июля, когда лог разменял пятую сотню миль, на горизонте появилась было волнистая черта берега, но уже через минуту сильнейший шквал с дождем закрыл ее. Между очередными разрядами мы успели усмотреть стоящие на якоре два рыболовецких судна. К ним и направились. Якорное место оказалось залудьем Тарханово (узким заливом, защищенным от моря длинной грядой каменистых островков — луд). Пристали напротив притулившегося у обрыва дома, гостеприимными хозяевами которого оказались рыбаки и зверобои. Северяне радушно приняли нас, угостили, чем могли, а затем с добрыми напутствиями проводили в море.
Мимо проплывали холмистые, обрывистые берега. Недалеко от знака «Тархановв мы увидели одиноко возвышающийся старинный крест, поставленный, по преданию, помором Хрисанфием. Унылые холмы, покрытые тундровой растительностью, поражали обилием цветов, о которых в средней полосе даже и не мечтают. Живой ковер горел яркими и сочным.и красками самых неожиданных сочетаний.
В час ночи наша «Надежда», тарахтя дизелем, обогнула грозный мыс. Теперь пора было достать карту южной части Баренцева моря — цели наших стремлений. Погода отличная, навигационные знаки как на ладони. Справа по борту знак Подлей, впереди по курсу — Надтей, еще дальше — Мануяха, а там, за горизонтом, рукой подать и до Индиги — конечной точки нашего маршрута.
За островом Корга задуло баллов на 6. Каждые две-три минуты перед носом вырастала громадная волна и с грохотом обрушивалась на палубу.
К вечеру, оставив по левому борту маяк Святоносский, с попутной волной проскочили устье Индиги. О заходе нечего было и думать: кипящая стена бурунов на ее баре погнала нас дальше, за мыс румяничный. Там мы и укрылись за грядой скалистых островков. Утром ветер все так же свистел в снастях...
Отпущенное на поход время истекало. Когда несколько поутихло, мы решили все-таки прорваться в устье реки. Благополучно миновали бар, прошли мимо одинокой метеостанции и, переходя со створа на створ, добрались до Индиги. Цель достигнута — наше 600-мильное плавание северными морями закончилось в далеком заполярном ненецком поселке.
